"Еврей" Путь снайпера Большинство людей считают, что если вокруг них всё как всегда, то и случиться ничего нового уже не может. Привычка – великая вещь. Вот так было и в тот роковой день: все вокруг было «как всегда», но случилось невероятное.

Еврей дал промах.
Нет, задачу он выполнил- дослать второй патрон, поймать уходящую цель и выстрелить было для него делом одной секунды, а «группа поддержки» своевременно и результативно прикрыла его уход из-под беспорядочного огня опешившего противника…но все-таки это был промах. Первый за всю его карьеру. Руки машинально отстегнули оптику, ноги машинально побежали в нужном направлении. Мысли путались.
Остановившись среди каких-то развалин, чтобы отдышаться и надеть очки (он всегда снимал их «на работе»), Еврей явственно ощутил близкое и такое привычное дыхание Смерти. Но это было не то приевшееся легкое дуновение из вражеского окопа, нет - на этот раз Она дышала ему в затылок. Прохладно и неторопливо. Еврей обернулся и внимательно оглядел притихший прифронтовой поселок. Все было чисто. Он забросил на плечо аккуратно зачехленную винтовку и быстро зашагал в сторону «своих».
Все было чисто. Но Еврей знал – скоро круг замкнется. Смерть шутить не любила.
1.
Так было не всегда. В далеком 2003-м нормой жизни была совсем другая картинка. Щуплый еврейский мальчик, размазывая по лицу красные сопли и слезы, на гнущихся ногах стоял в глухом углу школьного двора. Отбиваться он и не пытался – противников было, как правило, от трех до семи человек. «Навесить по соплям лопоухому прыщу» было делом чести для любого уважающего себя ученика его школы. Еврей терпел, время от времени ему заказывали новые очки взамен разбитых, а родители частенько ходили к директору жаловаться. Новые очки помогали. Директор – нет. Время шло.
Друзей, которых не было, заменили книги. Еврей запоем читал Жюль Верна, Купера, Стивенсона. И ничего бы не произошло, если бы в один из серых зимних дней отец не показал ему аккуратный том в зеленой обложке. Надпись гласила: «Огнестрельное оружие. История и культура. »
Эта книга, а затем и подобные ей другие совершенно вытеснили из мозгов сопливого мальчишки и Стивенсона, и Купера. Дольше всех держался Жюль Верн. Еврей мог часами рассматривать картинки, изображавшие мушкеты, аркебузы, митральезы, а также более современные вещи. Особо трепетные чувства он питал к винтовкам. Длинные, стремительные, они чем-то напоминали ему карающие молнии, какими их изображают на картинках. Дни стереотипно заканчивались вечерами, а Еврей, не замечая этого, все листал и листал страницы истории. Страницы, заменившие ему все.
Следующей вехой в его жизни было знакомство с реальным оружием. Которому предшествовало знакомство с неким Николаичем, который совершенно случайно оказался тренером по пулевой стрельбе в секции местного дворца спорта, в котором…в общем, нет смысла описывать всю цепь причинно-следственных «которых» ,ибо важен результат. А в результате Еврей оказался в секции. Николаич бережно вручил ему потертый, видавший виды ТОЗ-ик и пачку «серых». Еврей лежал на брошенном на пол гимнастическом мате и методично, одну за другой, всаживал пули в круг картонной мишени. Пахло пороховой гарью. ТОЗ в руках валился то вправо, то влево, а черная «десятка» мишени оставалась нетронутой. Под конец Еврею стало казаться, что десятка ехидно ухмыляется и подмигивает ему.
Стрельба стала для мальчишки настоящей отдушиной в его неприятной жизни. Но сам Николаич составлял еще более весомую часть существования Еврея. Он постепенно, как бы между делом, рассказал ученику все, что знал сам. О правильном дыхании, о функционировании и взаимосвязи узлов и деталей винтовки, об уходе за оружием и еще о многом. Но главное-он научил Еврея терпению. Очкарик впитывал информацию жадно, как губка. И постепенно потертый ствол ТОЗ-а перестал дрожать в руках стрелка, а пробоины в мишени медленно, но уверенно сползались к центру.
Время шло.
2.
Со Смертью Еврей познакомился, уже будучи восемнадцатилетним юношей. Тогда в аварии погибли его родители. Ехали на автобусе, который развернуло на скользкой дороге и сбросило в кювет. На похоронах Еврей вел себя тихо и вовсю прислушивался к новому ощущению- от будущего веяло одиночеством и чем-то новым, ранее неизведанным. Уже потом, позже, Еврей понял: это была Она.
После этих событий картинки в книге приобрели более полный смысл. Теперь Еврей ясно видел, что манящая красота оружия темно переплетена с этим самым. Новым и неизведанным. За каждой винтовкой прятался выстрел. За каждым выстрелом стояла Смерть.
В переломный для местной истории 2013 год Еврей вошел двадцатидвухлетним парнем. В армию его, разумеется, не взяли по состоянию здоровья, а четыре курса института не дали ему ничего такого, что тем или иным образом могло бы повлиять на его жизнь. Из зеркала на него обыкновенно смотрел щуплый очкарик с комично оттопыренными ушами, чем-то похожий на известного диктора Левитана. Правое ухо слегка заламывалось вниз, а классический, с горбинкой, нос немного косил влево. И то, и другое – итоги «напряженных отношений» с одноклассниками, одногрупниками и тому подобными инфузориями. Еврей не обижался: он прекрасно знал, что отделался этаким «теоретическим минимумом», и что могло быть куда как хуже. Жизнь научила его довольствоваться тем, что было в наличии.
Время с января по ноябрь того самого года Еврей провел в каком-то вакууме. «Без цели и без расчета…» - очень подходящие к случаю слова замечательной группы «Воскресенье». Но в конце ноября в Киеве начались народные волнения, плавно переходящие в беспредел, и Еврей внезапно очнулся. Он и сам точно не мог сказать, отчего это произошло. На экране телевизора какие-то люмпены, одетые в тряпье и кастрюли, бросали бутылки с бензином в стоящих в оцеплении бойцов «Беркута». Над толпой отчетливо витала Смерть.
Новогодние праздники пролетели где-то в параллельном измерении. Еврей плохо спал, еще хуже питался, но разум его бодрствовал. Томительное ожидание закончилось в конце февраля. Переворот произошел, власть в очередной раз сменила хозяев. В родном городе тоже начались волнения, но обратного толка. И когда было объявлено о создании Народного ополчения Донбасса, все лучи путеводной звезды сошлись в одной точке. Теперь Еврей точно знал, что ему делать дальше.
3.
Путь от «никого» до снайпера в ополчении занял не так уж много времени. Еврей понимал, что в настоящей армии ему бы ничего не «отломилось», но здесь ситуация была принципиально иной. При удачном стечении обстоятельств возможно было практически все. Каждый доброволец был на счету, а «обязанности» распределялись по ходу дела. От каждого-по способностям.
Здесь, собственно, и исчез лопоухий мальчишка. При распределении позывных, когда до него дошла очередь, в ответ на вопросительный взгляд командира он коротко сказал «Еврей…». Хотя на языке так и вертелось пафосное и инфернальное «Иуда». Но время показало, что он нисколько не прогадал: кличка прилипла сразу и прочно.
Поначалу жизнь волокла новоиспеченного воина по своей проторенной дорожке. Никто из командиров боевых подразделений не захотел оснастить свою дружину подобным «универсальным солдатом». Действительно, весь вид нашего героя мог вызвать у противника разве что смех. А противник был довольно силен, и наступательные действия вел достаточно успешно. Смешить там было некого. Поэтому Еврей обретался, в основном, «на подхвате». Кухня, редкая бумажная писанина, разгрузка тушенки. Даже «на боеприпасы» щуплого парня не брали – ящики, мол, тяжелые, куда ему. Но Еврей не жаловался и на судьбу не роптал. Чувствовал, что его «площадка» - еще впереди.
Летом 2014 года, когда его и нескольких товарищей отпустили в очередной «увал», Еврей напросился с очередной партией новобранцев на стрельбище, где состоялось его знакомство со снайперской винтовкой Драгунова. Что конкретно там произошло- история умалчивает. Но вечером, по пути в расположение части, прочие бойцы поглядывали на Еврея с уважением, а утром следующего дня за ним пришли. Так началось перерождение.
4.
И вот снова он на полигоне. На этот раз- полузакрытая «стометровка» какого-то старого тира. На стометровом рубеже пляшут десять воздушных шариков, надутых гелием и привязанных к лежащей на полу ржавой трубе. Рядом с ним- крепкий мужичок в потертом камуфляже. У мужичка- протез правой руки до локтя. Левой рукой он держит на весу СВД. Без прицела.
Вскидывает, опирая на правую руку. Левой оттягивает затвор, досылая патрон. Затем прицеливается по стволу. Раздается резкий сухой выстрел, и крайний левый шарик весело лопается. Второй выстрел- и та же участь постигает его соседа справа.
Он ставит винтовку на предохранитель и отдает ее Еврею. Тишину нарушают лишь птицы, решающие над тиром свои неотложные птичьи дела. Еврей уже знает, как и чего нужно делать дальше. Он вскидывает винтовку, пытается целиться- и ствол начинает описывать круги и восьмерки в воздухе. «Куратор» окидывает его критическим взглядом, и взглядом же показывает на стул, стоящий несколько в отдалении. Еврей ставит стул на огневой рубеж, прилаживает тяжелый «костыль» на его спинку. Прицеливается. Шарики видно плохо. И целиться по стволу неудобно и непривычно. Еврей поправляет очки и опускает вниз рычаг предохранителя. Он понимает, что сейчас решается его дальнейшая судьба. Он не торопится. Аккуратно меняет положение рук на оружии, меняет упор в плечо. Винтовка чужая. Но вот он чувствует, что шершавое дерево начинает отвечать на его прикосновения, поддается ему. Еще мгновение- и «костыль»- уже не «костыль», а продолжение его, Еврея, собственных рук и нервов. Он останавливает ствол на месте и тянет спуск. СВД толкает его в плечо, лязг затвора сливается со звоном выброшенной гильзы, скачущей по бетонному полу. И в тот же миг третий шар превращается в легкий белесый дымок. Есть!
Еврей ловит на себе одобрительный взгляд «куратора». Ведет стволом в сторону следующего шара. Выстрел-и на свете становится еще одним шариком меньше. Еврей выцеливает следующий шарик. Кажется, что шарик уже чувствует свою участь- он крутится на своем подвесе и нервно вздрагивает. Еврей уже готов нажать на спуск, но что- то заставляет его увести ствол вниз. Выстрел- и пятый шарик, слегка покачиваясь, уплывает в синее небо. Еврей застыл. Он внезапно понял. Понял то, ради чего жил все это время.
Он отстегивает магазин, выбрасывает из патронника уже досланный патрон и поднимает предохранитель. Выпрямляется во весь рост, держа «костыль» за ствол.
«Куратор» еще раз оглядывает Еврея с головы до ног внимательным, острым взглядом. Потом подходит и, протягивая левую руку, коротко представляется:
-«Гром».
5.
Время шло. Еврей усердно тренировался, периодически бывал на несложных заданиях. Снайперский инструктор с позывным «Гром» оказался видавшим виды профессиональным военным, потерявшим руку в одной из чеченских кампаний. В ополчении оказался случайно, но быстро завоевал авторитет. Отлично стрелял, несмотря на протез, запросто подтягивался и отжимался на одной левой руке. В общем, «Воля, Ум ,Характер», иначе не скажешь.
За все время службы Еврей достаточно насмотрелся на Смерть. Она была разной. Смерть несли осколки снарядов, выстрелы автоматического гранатомета, горящие танки и «бехи». Но, в общем-то, это была случайная Смерть. Беспорядочная и зачастую безобразная. А Еврей уже точно знал, какой именно должна быть та самая. Идеальная Смерть. Она неслась к цели с огромной скоростью верхом на носатой пуле снайпера. Она была точна и безжалостна.
Еврей никогда не задумывался, за что и для кого он воюет. Когда в сентябре 2014-го грамотным контрнаступлением ополчения противник был остановлен и опрокинут, все пришло в какое- то неясное, но вполне ощутимое устойчивое равновесие. Иногда Еврею попадались сводки «с фронта», которые распространялись по Сети. Читать их было смешно: то «укры прорываются» (хотя куда могла прорываться сраная кучка правосеков, прущая в одиночку на тот же Донецк, представляющий собой неплохой укрепрайон с мощной артподдержкой в тылу), то «обстреляли аэропорт» (читать-«закинули по пьяни десяток мин на пустую взлетную полосу»), и все остальное в том же духе. Нутром он понимал, что происходит какая-то крупная игра чуть ли не всемирного масштаба, а большинство ее участников, включая и его самого- лишь крохотные пылинки, балансирующие на грани разлома и схождения двух тектонических плит истории. Поэтому он предпочитал не задавать лишних вопросов и не думать лишних мыслей. Еврей просто делал свое дело. «Гром» очень ценил способного и терпеливого стрелка, и Еврей довольно быстро «возрос» до «вольного охотника за головами». Он не курил, не употреблял спиртного, по ночам практиковал дыхательные упражнения по «Цигун» -в общем, шел к какой-то одному ему известной цели размеренно и методично. С женщинами у него не складывалось. Общедоступные «синявки» его не прельщали, а рыба посерьезнее как-то не клевала на неприятного лопоухого ополченца. Хотя к этому времени в его взгляде уже начало появляться нечто, что заставляло некоторых сослуживцев непроизвольно поеживаться, будто от внезапного холода.
Время шло.
6.
Еврей выжидал. Он лежал в снегу, завернувшись в утепленный маскхалат. В прицеле суетился расчет, обслуживающий тяжелую реактивную систему «Ураган». Фигурки в камуфляже перегружали ракеты с ТЗМ-ки в пусковую установку, вкручивали и взводили взрыватели. Но Еврея интересовали не они. Немного в стороне стояло несколько человек, разглядывающих карту, которую разложили на снарядном ящике. За время «лежки» Еврей уже вычислил среди них командира батареи, и теперь только ждал удачного момента. К артиллеристам у него, как ни странно, было ярко выраженное негативное отношение. Они посылали Смерть в жилые районы, причем Смерть жестокую и неизбирательную. И если обычно Еврей укладывал своих «клиентов» наповал, то сегодня был как раз тот день. День, когда правилами можно слегка пренебречь.
Наконец командир оглядел уже готовую к запуску порцию ракет, затем встал с ящика и, повернувшись к Еврею спиной, с наслаждением потянулся. Еврей выдохнул, уточнил прицел и нежно потянул гашетку на себя. »Моська» дернулась и деловито «пукнула» глушителем. Пуля ударила командира батареи точно в позвоночник на уровне почек, опрокинув его навзничь, как сломанную куклу. Еврей удовлетворенно хмыкнул: теперь сволочь будет умирать долго и неприятно. Он аккуратно потянул ручку затвора, подхватил перчаткой выскочившую гильзу и сунул ее в карман. Дослал следующий патрон, выхватил из толпы вояк, суетящихся над командиром, следующую цель. Этого- в затылок, под каску. «Пук»- и солдатик, замахав руками, ткнулся головой (а точнее-тем, что от нее осталось) в лежащего на земле командира.
По лицам охреневших артиллеристов он безошибочно определил, что они до сих пор не поняли, откуда в них стреляют. Значит, можно еще. Еврей дослал следующий патрон и выбрал цель: за кабиной «Урагана», вцепившись в автомат, неуклюже прятался человек- судя по всему- мехвод. Секунда- и мехвод тоже встал на путь приобщения к земле, выронив автомат и завалившись под колесо тягача. Но эту сцену единения с природой сопровождал уже не тихий «пук», а довольно громкий «бах». Самодельный глушитель выплюнул внутренности в засыпанную снегом воронку, и Еврей понял, что его засекли. Ругнувшись, он перекатился на спину и заскользил вниз по склону оврага. Со стороны артиллеристов затарахтели беспорядочные автоматные выстрелы, но Еврей чувствовал: запах Смерти остался там, возле трех неподвижных пятнистых фигурок, созерцающих неприветливую донбасскую природу. А значит- не сегодня.
7.
Вернувшись с охоты, Еврей задумался. Сегодняшний случай заставлял его сделать выводы. Несмотря на то, что он уже стал самым опасным и результативным снайпером в своем подразделении, и даже молчаливые и серьезные «люди с Севера» поглядывали на него с уважением, в его понимании следовали одни неудачи. Ни одна из испробованных им винтовок не устраивала его даже наполовину. СВД была тяжелым лязгающим монстром, совершенно не предназначенным для «охоты». Даже когда он, по совету Грома, удалил газовый поршень, лишив «костыль» самозарядности, легче не стало. Затвор оглушительно грохотал при каждом взведении, спуск был чудовищно тяжелым и неуютным, да и к тому же Еврея дико раздражал торчащий вниз десятизарядный магазин. И самым главным недостатком было отсутствие возможности установить на боковой кронштейн какую-либо приличную оптику. О монтаже же прицела на гнутую из листа верхнюю крышку ствольной коробки и думать было нечего.
Каноническая «мосинка» тоже была не сахар. Обладая убогим спуском и, опять же, невнятным креплением под прицел, она еще и резьбы на стволе не имела. А глушитель нужен, ой, как нужен. Еврей пытался как-то выкрутиться самодельным, но он, как следовало из последнего эпизода, оказался не вполне удачным.
Да и вообще, все стволы, которые проходили через его руки, уже имели историю и порядочный настрел. А хотелось лучшего. Хотелось быстрее, выше, сильнее.
К счастью, эти раздумья совпали с тем временем, когда в их подразделении начали более-менее регулярно выплачивать денежное довольствие. Деньги Еврею тратить было практически некуда, потребности у него были самые скромные, а из родни- только он сам да ветер в поле. Поэтому, посоветовавшись с Громом, Еврей в свободное время начал «сочинять».
За основу была взята все та же «мосинка», благо, достать ее можно было без особых проблем. Для винтовки в целом Еврей избрал компоновку «булл-пап»-это позволило укоротить всю винтовку и избежать «конфликта» прицела с окном выбрасывателя гильзы. От «моськи» отрезали раму спускового механизма и магазин, а также заварили магазинное окно-винтовка планировалась однозарядной. Затем настала очередь ствола- он тоже был безжалостно вырезан, а его место занял какими- то правдами и неправдами выписанный из зарубежья отличный спортивный ствол под старый добрый финский патрон калибра . 338 LAPUA MAGNUM. На этот боеприпас Еврей давно облизывался- там и навеска поболее, чем в «родном» 7,62 * 54 R, и сам калибр «потолще». Да и сами патроны аккуратнее и чище. Достать их, правда, оказалось нелегко. Но решили. У «протоукров» начали потихоньку появляться импортные винтовки под этот патрон, а значит- и сами патроны. А все, что есть у «протоукров»- есть и у ополчения. Таков закон джунглей.
Место спускового механизма занял простейший трехдетальный, но отлично настраиваемый The Gold medal trigger, а на месте родного «мосинского» целика появилась планка стандарта Пикатинни под крепление оптики. Венцом же творения стал толстый, как палка колбасы, интегрированный глушитель на всю длину ствола. Он отлично глушил выхлоп мощного патрона, а также довольно успешно маскировал нагретый ствол от тепловизоров. Мелочь- но приятно.
Еврей добрых два месяца все свободное время проводил в мастерской (бегал к соседям, в ПАРМ, где был токарный станок и слесарный инструмент), но своего добился. Продукт его усилий получился страшным на вид, но удивительно удобным и точным. А в ансамбле с прекрасной оптикой известного японского производителя (20-кратник, на толстой трубе-из тех, в которые в сумерки видно лучше, чем без него) уродливая кочерга превратилась в смертоносный инструмент. Впрочем, как и сам Еврей.
8.
Теперь Еврей почти все время торчал « на передке», изучая вражеские позиции. Интересного там не было ровным счетом нихрена. Грязные, небритые солдаты периодически сменяли друг друга. Глядя на них, Еврей вспоминал рассказы про Первую Мировую войну. Когда вот так же стороны сидели в окопах месяцами, глядя друг на друга. Конкретно сейчас у него не было никакого серьезного задания. Так, вялая свободная охота. Единственный приказ- вражеских снайперов уничтожать, так как они опасны. Разведка рассказывала, что среди них часто попадаются иностранные наемники, а это уже серьезно. Не голодные укры, воюющие за хрен пойми что-нет, эти были совсем другие. С рядовыми снайперами у Еврея никогда не возникало проблем. Раз даже был один забавный случай. «Забавный»-разумеется, в том контексте, в каком на войне вообще может быть что-либо забавное. Попалась ему парочка «потенциальных клиентов» -молодые совсем, судя по ухваткам- из страйкболистов. У одного был «калаш», а другой отсвечивал каким-то нелепым чудищем, в котором позднее опознали очередное «гениальное творение украинского ВПК». Еврей снял сначала того, который был с автоматом-и чуйка его не подвела. Напарник примерно засек, откуда стреляли и попытался «дать ответку». Еврей намеренно не менял позицию и с улыбкой наблюдал в прицел, как противник судорожно пытается его высмотреть и всаживает пулю за пулей в деревья, росшие у Еврея далеко за спиной. Когда надоело, Еврей уточнил цель и нажал спуск. Убрал он мальчишку безболезненно-прямо в середину выреза в балаклаве. «Дурень! Ведь могли бы и попасть…»-думал тогда про себя Еврей. Но в глубине души знал: Смерть пришла не за ним, а за теми, двумя. Он уже безошибочно определял такие вещи. Еще бы-ведь он уже давно сам стал носителем Смерти. Причем той самой, которую считал идеальной. Стремительной и точной.
Периодически он пытался спросить у себя: а что было бы, если бы он оказался по другую сторону окопов? Но «ровного» ответа у него не получалось. Что-то подсказывало, что от избранной им стороны мало что зависело. Он не испытывал личной ненависти к тем, в кого стрелял. Он просто делал свою работу. Смерть избрала его своим Носителем. Он нес ее красиво.
9.
Накануне того самого рокового дня, вечером, Еврея вызвал Гром. Они уже давно общались на равных. Стареющий «чеченец» видел в лопоухом снайпере одно из высших достижений своей жизни. К тому же инструктор страстно любил оружие, а с одной рукой с железом не очень-то поковыряешься. Поэтому Гром принимал участие в создании «еврейской винтовки» в качестве консультанта, и с удовольствием наблюдал за работой своего ученика.
В общем, Еврей не удивился, когда инструктор вызвал его к себе. Такое часто случалось.
Но сегодня вид у Грома был мрачный. Еврей никогда раньше его таким не видел. После непродолжительной беседы Еврей с удивлением узнал, что у инструктора есть младший брат. Вернее-был. Ночью его, в составе разведгруппы, «снял» снайпер. Сработал очень чисто, а как для темноты- вообще на грани реальности. «Наши его с самого утра пытались выследить. Да не вышло- обучен хорошо, не подставляется. »- сказал инструктор. В общем, в деле явно запахло европейскими «легионерами». Логично было предположить, что появление на передке спеца такого уровня как- то связано с появлением в прифронтовых населенных пунктах «с той стороны» очередной порции «людей, не говорящих по-русски, с рюкзаками, в камуфляже невиданной раскраски». Из подобной информации трудно было понять, что есть правда, а что- лепуха для вливания в уши простых граждан. Но сейчас все было уж очень похоже на правду.
-Выследишь?- спросил Гром.
-А надо?- ответил Еврей. –Приказ есть?
-Мне надо-сказал инструктор. –Я бы сам пошел…да, боюсь, не моего уже уровня эта «птичка». Упорхнет…А учитывая уровень опасности-здесь и приказ не нужен. Есть общий, по всему участку фронта.
Еврей задумался. В его понимании, если человек пошел воевать, то вполне логично, что его хотят (и могут) там убить. И вовсе ни к чему вносить в эти вещи какие-то личные мотивы. Если все мстить начнут-то за кой хер тогда воевать? Но вслух ответил только:
-Сделаю.
В конце концов, это было его работой. Еврей собрался, взял «кочергу» и патроны, и ушел в рейд.
10.
Они встретились. Глазами. Еврей видел, как поблескивает объектив оптического прицела- блендой наемник не пользовался. Но Еврей чувствовал, что противник тоже его видит. И не торопился стрелять. Вражеский снайпер залег очень правильно, и место выбрал грамотно. Профи, недаром Еврей за ним три дня гонялся. За это время он успел уложить трех или четырех человек, но Еврей понимал: в этом деле без жертв не обойтись. Зато благодаря выстрелам Еврею удалось наконец-то выследить иностранца. Тот вел себя нахально, хоть и осмотрительно. Было ясно, что с ним нужно держать ухо востро.
Еврей «принюхался». Странно, но Смерть еще не посещала места их будущей дуэли. Он начал оценивать свои шансы. Невелики, в общем. Мешали складки местности, да и расстояние великовато. По видимой части противника легко и промазать. Он снял очки и сунул их в карман. Собственно, оптика очков не требовала. И он ее за это уважал.
Мозг его спешно начал подыскивать решение. Еврей отлично понимал, что если он промахнется- то противник уже не промажет. Несколько успокаивал факт отсутствия Смерти на поле боя. Но Еврей знал, как никто другой: эта дама бывает весьма стремительной.
Тут взгляд его упал на высокие деревья, росшие по склону на той стороне, как раз над «гнездом» противника. А точнее- на снег, еще лежащий, несмотря на оттепель, на некоторых ветвях. А ведь вон та веточка…Еврей прикинул расстояние по сетке- вроде сходится. Теперь нужно было попасть в правильное место. Он вынул из нагрудного кармана следующий патрон- винтовка была однозарядной, а следующий выстрел необходимо было сделать максимально быстро. Затем выдохнул и прицелился. Раздался резкий свистящий звук летящей пули. Вражеский снайпер, казалось, вскинулся, но выстрелить не успел- его «лежку» накрыла внушительная порция мокрого снега. Он перекатился с боку на бок, опять занял позицию, но снег, залепивший объектив прицела, не дал ему выстрелить. Он сбросил перчатку и пальцами вытер линзу. Вернулся в позу, положил палец на спуск…
Но было поздно. Еврей успел к тому времени перезарядить свою «кочергу», а секундного замешательства врага ему было более чем достаточно. Тяжелая пуля 338-го калибра со свистом рассекла воздух и ударила снайпера в левый глаз наискосок. Еврей увидел в прицел, как голова противника дернулась и опала, а снег за его спиной окрасился в красный цвет с легкими оттенками желтизны. Еврей устало прикрыл глаза. Все было кончено.
11.
Еврей почувствовал нечто вроде уважения. Впервые за всю свою карьеру он встретил достойного противника. Он отполз на безопасное расстояние, затем включил рацию и вызвал поддержку.
Двое снайперов прикрытия подошли довольно быстро. Еврей объяснил им задачу. Он хотел вернуться на место дуэли и подождать ребят, которые придут за телом врага. В нем опять проснулся азарт охотника. Прикрытие усекло задачу и рассредоточилось по местности.
Еврей осторожно подполз к своей прежней «лежке». Оглядел местность, затем отполз метров на тридцать правее и залег там. Приладил винтовку и затих.
Ждать пришлось недолго. Через три часа, когда уже начало темнеть, Еврей заметил на той стороне движение. Пригляделся- вроде ползли двое, в маскировке. Все по науке, в общем. Вот они подползли к убитому, один начал его осматривать, в то время как другой следил за обстановкой. «Тоже ученые…»- подумал Еврей. И приготовился ждать еще.
Удачный момент настал, когда двое закончили осмотр и, завернув труп в маскхалат, попытались его волоком утащить в лесок, под прикрытие стволов деревьев. Выждав, пока один из них развернется в профиль, Еврей зафиксировал его в прицел и нажал спуск.
И- промахнулся.
Видимо, сказалась усталость последних трех дней. Или еще что другое. Но он-промахнулся.
Выбросил гильзу, отточенным движением закинул свежий патрон, и как раз успел поймать в прицел момент, когда ушлые ребята бросили своего камрада, развернулись и начали стрелять в его сторону. «Подхватил» одного, потянул спуск. На этот раз- все точно. Подбородок. Упал как подкошенный.
Второй тоже лег и продолжал отстреливаться, но тут с флангов захлопали выстрелы поддержки. Легионер повернулся и быстро пополз в лес. Стрелять в него Еврей уже не стал- бесполезно.
12.
Итак, он быстро шел в сторону «своих», и Смерть дышала ему в затылок. Где-то на половине дороги его догнали ребята из поддержки. Но он почти не слышал, о чем его спрашивали. «Круг должен замкнуться»-стучало у него в висках.
В расположении Грома он уже не застал. Того куда-то сдернули час или два назад. В принципе, Еврей даже обрадовался. Ведь инструктору пришлось бы все рассказать. Все. А рассказывать всего Еврею не хотелось.
Он зашел к себе и положил чехол с винтовкой на кровать. Сел рядом. Не хотелось ничего. «Напиться, что ли!?»-подумалось ему. «А и верно…надо же когда-то пробовать». Еврей встал и вышел на улицу.
Шагая по раскисшему снегу, он думал. Понимал, что идеальный инструмент Смерти почему-то дал сбой. Но «как?» и «почему?» были для него сейчас слишком тяжелыми вопросами. Решил подождать до завтра. Тут, кстати, и окликнули его из окна. Зашел. На столе стояло две бутылки водки и лежала немудреная закуска.
-О! Еврейчик! Давай к нам!-сказал один из бойцов.
-Димку помянуть нужно…-вполголоса пояснил другой.
Еврей кивнул. Здесь вовсе не обязательно было лично знать погибшего бойца- такова была традиция. Он взял протянутый ему стакан и кусок черного хлеба с ломтем колбасы. Мельком понюхал- вроде водка как водка. Еврей и не знал, как водка должна пахнуть. Ибо не пил ее никогда до этого.
Вздохнул, опрокинул в себя обжигающую жидкость, закусил. Тепло начало разливаться по телу. Еврей присел на стул. Ребята налили по второй. Затем по третьей…
Ранним утром возле дома стояли двое в камуфляже. Из негромкого разговора можно было различить лишь «…водка…паленая, походу…да, все как один…шесть человек».
Из домика неторопливо вышла похоронная команда. Они вынесли шесть пар носилок и погрузили их в тентованный «Урал», затем сами прыгнули в кузов и машина ушла.
За ними на улицу вышел Гром. Он несколько секунд постоял на дороге, затем подошел к забору и медленно сел в рыхлый снег, вытирая зачем-то глаза левой, здоровой рукой. Достал пачку сигарет. Закурил. Глянул назад, на дом, из которого вышел и пробормотал: «Круг должен замкнуться. Круг замкнулся». Затем встал и отрывисто зашагал прочь.
Одновременно с ним исчезла и Смерть, витавшая над домом. У нее было еще много работы.
Начинался новый день. .

Подробнее читайте на yaplakal.com ...

205 +