По долгу службы в последнее время мне частенько приходится ездить в
командировки. Чаще всего вдвоем: я и водитель, Серега. Поначалу
развлекало - едешь, куришь, пиво пьешь, в окно смотришь на разные
достопримечательности: там коровки пасутся, здесь мотоцикл с мостика
на@бнулся, и пьяно-сосредоточенные водитель с приятелем тянут его, как
бурлаки, из мелкой речушки на сушу, а вот, чуть дальше, два живописных
селянина голосуют под указателем "Колхоз "Завет Ильича", причем один уже
голосует лежа, хоть времени всего 10 утра.
Но все надоедает рано или
поздно, поэтому, чтобы скрасить однообразие дороги, мы с Серегой ведем
беседы за жизнь, которые он перемежает бесчисленными историями о себе и
своих знакомых. А надо оговориться: живет Сергей не в городе, а в одном
их близлежащих поселков, что накладывает определенный колорит на
содержание этих самых историй. Не могу удержаться и поведаю одну из
самых запомнившихся. Итак.
История про, допустим, Васю.
Жил на свете неплохой мужик Вася. Ну, как и положено в сельской
местности, имел хозяйство немудрящее: куры, свинки, огородец, жену,
понятное дело, и хобби. Вполне распространенное для сельской же
местности. Увлекался он изучением влияния на организм различных
спиртосодержащих жидкостей. И достиг он в деле приручения зеленого змия
таких потрясающих успехов, что тот уже не только ел с рук, но и спал на
его подушке, и на прогулках сопровождал. Но, как и всякое хобби,
увлечение Васи требовало финансовых затрат. А жена его (допустим, тетя
Маша), никакой любви к данной рептилии не испытывала, зарплату отбирала
нещадно, и вообще проявляла себя личностью закосневшей в предрассудках и
от науки далекой. Ну, чаще всего как-то получалось выкручиваться: то
рубероида рулон кто-нибудь плохо положит, и Вася его возьмет, чтоб лежал
хорошо, то мешок комбикорма в родном совхозе сп#$дит, а то у друзей
какая-нибудь экологическая ниша образуется. И шло все тихо-мирно, и
приблизился внезапно праздник: Новый год. Приготовления кипели полным
ходом, в урочное время был забит изрядно располневший поросенок, и тетя
Маша, будучи женщиной хозяйственной, засолила уйму сала, кое было
нарезано пластами, и, по достижении готовности, сложено в ящике в
прохладной кладовке и накрыто тряпицей, под которую хозяйка периодически
с умилением заглядывала, в пищу пока сало не употребляя - и так всякой
еды навалом, Новый год, стол ломится. Вася тоже внес посильный вклад в
происходящее. Дабы не обидеть братьев наших католиков и все
прогрессивное человечество, отмечать праздники он принялся в канун
католического Рождества и закончить намеревался по китайскому
летоисчислению, но вдруг... Да, роковое вдруг! Кончились финансы. Из-за
затянувшихся праздников стройки, ремонты и прочие совхозные работы были
временно приостановлены, так что наложить на что-либо свою вездесущую
лапу Вася не мог. Друзья тоже иссякли. Нависла угроза трезвой жизни.
Вася ходил мрачнее тучи. Жена просто неприлично радовалась, и тем еще
больше бередила рану. Надо было что-то срочно предпринимать. И Вася
предпринял. Он повеселел, снова приходил домой, с трудом попадая в
калитку, и змий на его плече радостно переливался всеми цветами
зеленого. Тетя Маша заволновалась. Ежедневно бдительным оком она
окидывала хозяйство. Из дома вроде ничего не пропадало, куры в
количествах не убывали, фамильный аллюминий был на месте. Сало лежало в
ящике. Загадка!
Развязка наступила в роковой день 13 января. Намечались гости. Оливье и
прочие праздничные извращения давно стояли поперек горла, захотелось
квашеной капустки, соленых огурчиков, сальца и прочей немудрящей
закуски, по коей истосковался обильно накормленный майонезом организм.
Зайдя в кладовку, тетя Маша нагнулась над ящиком, откинула тряпицу и с
умилением окинула взглядом открывшееся богатство. Взялась за край
верхнего тяжелого пласта, приподняла... Рев медведицы, лишенной
детенышей, огласил окрестности, дремавший перед телевизором в
предвкушении законной самогонки Вася подскочил как ошпаренный и
заметался, поняв, что пришел момент истины и жизнь его не стоит теперь и
дырявого носка. Выскользнув, как живой, пласт сала с шумом рухнул в
недра ящика, где и остался лежать в полном одиночестве, а на нем
беспорядочно лежали деревянные подпорочки, на коих он благополучно и
держался все эти дни...